Отсюда же и неотъемлемая часть западного типа демократии – плюрализм. Он служит тому, чтобы превратить народ – общность высшего порядка в население - общность низшего порядка, неспособную осмыслить и защищать свои национальные интересы. Ведь для формирования национальной общности необходим объединяющий идеал. Атрибутом же идеала является его всеобщность в рамках данного коллектива. Утверждая множественность идеалов, плюрализм западной демократии уничтожает национальный идеал как таковой. А если нет общего, объединяющего идеала, нет и народа. Другими словами, единственная формой существования подлинной демократии, то есть народовластия является идеократия. Иначе пропадает сам субъект власти – народ.

Для нас русских, к примеру, этот идеал - православное христианство. При этом нужно помнить, что источником высшей власти в христианстве признаётся Творец, а демократия, в лучшем случае, один из её инструментов. Западная же демократия, изымая прерогативы источника власти у Бога, то есть, отказавшись основывать её на христианских постулатах и, наделяя ими человека, исходит из совершенства человека, по крайней мере, из гуманистических представлений о теоретической способности человека достичь такого совершенства. С религиозной точки зрения европейская цивилизация отходит тут от заветов бл. Августина, на учении которого она основывала себя в течение столетий, и впадает в ересь пелагианства, осуждённую ещё на Эфесском соборе, и утверждающую способность человека преодолеть греховность своей природы безо всякой помощи Спасителя.

Наконец, западная буржуазная демократия, которая противопоставляет себя тоталитарным доктринам, стремящимся подчинить себе человеческую личность – фашизм, коммунизм и т.п., в действительности, отнюдь не ставит личность на пьедестал. Напротив, она лишь выбирает более тонкий способ её подавления. Личность сильную и духовно развитую, как уже сказано, она изолирует с помощью принципа приоритета большинства. А личность слабую и недоразвитую она окончательно приземляет, усредняет и нивелирует в такой мере, когда она уже без всякого насилия утрачивает своё самоопределение. Западная буржуазная демократия является, в конечном итоге, антитезой политической организации традиционного общества и инструментом превращения народа в население, в безмысленную толпу. Данный эффект достигается с помощью ряда приемов, так называемых принципов демократии – принципа «всеобщего избирательного права», «партийного» принципа и принципа внесословного «фактического представительства». Отчасти мы этот момент уже пояснили. Здесь добавлю несколько соображений.

В традиционном обществе участие в управлении государством предполагает определенные достоинства и заслуги. Чтобы занять важный общественный или государственный пост необходимо доказать соплеменникам свою готовность самоотверженно служить общему делу, например, проявить себя на поле брани или созидательной активностью и созидательными талантами в мирной жизни. В условиях же демократии западного типа достоинства и заслуги становится не обязательными. Под вполне благовидным предлогом «равенства» принцип «всеобщего избирательного права» уравнивает в правах с достойными, добросовестными и заслуженными гражданами любого мелкого или крупного жулика, мошенника, афериста, наркомана, бандита, тунеядца и т.п. А в случае торжества этнохимерной этнофобии, как это случилось, например, в России в 90-ые годы, готовность беззаветно служить Отечеству и жертвовать ради его блага своими интересами и вовсе становиться помехой для политической карьеры. Напротив, наверх всплывают социальные экскременты – амбициозные беспринципные субъекты, коррупционеры, аферисты и попросту бестолочи.

В России под влиянием Запада и с легкой руки доморощенной этнохимерной этнофобии идея всеобщего избирательного права стала муссироваться в начале 20-го века. во время выборов в первые Думы. В 1918-м году при выборах в Учредительное Собрание эсеры, кадеты и прочие прогрессисты ездили по деревням и указывали неграмотным деревенским старушкам, в каком квадратике поставить крестик, что бы оный вояжёр смог занять место в думских залах Таврического дворца. Идею учредительного собрания, кстати, российские либералы и социалисты начала 20-го века позаимствовали у французских революционеров, замышлявших подобного рода институт в период так называемой Великой Французской революции.

В социалистический период - в СССР всеобщее избирательное право становится уже нормой. Обыватель, если не равнодушный, то, по крайней мере, далекий от политики и не искушенный в вопросах, по которым ему предлагали делать выбор, менял это право на дефицитную колбасу и зеленый горошек для воскресного салата, продававшиеся на избирательных участках. А когда в конце 20-го века его лишили и этой привилегии, он и вовсе перестал понимать, как этим правом хоть с какой-либо выгодой для себя распорядиться. Российские так называемые демократы, как самодовольно повадилась именовать себя российская этнохимерная этнофобия конца века, постарались, как можно полнее использовать преимущества, которые предоставляет этнофобии демократия западного типа. Таковая в России победила, подтвердив печальные ожидания лучших русских умов - Победоносцева, Тихомирова, Ильина и прочих, реализовавшись как власть антинациональной русофобской олигархии.

Другой принцип западной демократии связан с пониманием гражданского общества как бесструктурной субстанции, механической суммы индивидов. В традиционном обществе всякий выборщик выступает как представитель определенного профессионального цеха, сословия или субэтноса: духовенства, делового класса, наемного труда, крестьянства, казачества, учителей, врачей, служащих и т.д., то есть органически сформировавшихся элементов структурированной этносоциальной системы. И избранный депутат или делегат представляет во властном выборном органе именно свое сословие, цех и т.п. Деструктивными органично возникающие сословия быть не могут. В традиционном национальном обществе все деструктивное остается маргинальным и к участию в общественно-политической жизни не подпускается. При этом у сословий и профессиональных цехов имеются ясные и четкие интересы. Интересы нации как целого не являются, конечно, механической, суммой интересов своих отдельных структурных элементов, но все же формируются на их базе, а интересы отдельных структурных элементов не противоречат интересам целого, органической частью которого они являются.




Смотрите также: