Версия о наличии политического заказа на скорейшее закрытие вопроса с «екатеринбургскими останками» (фрагменты тел, предположительно, принадлежащие царской семье) получила новое подтверждение в интервью порталу pravoslavie.ru заместителя начальника Бюро судебно-медицинской экспертизы Ленинградской области по новым технологиям и научным разработкам профессора Вячеслава Попова.

Попова можно назвать светилом отечественной науки. Несмотря на 80-летний возраст, он продолжает трудиться, отстаивая идеалы научной истины. В 1990-е годы Попов занимался изучением «екатеринбургских останков». В начале беседы с журналистом профессор произносит фразу, которую можно назвать лейтмотивом всего повествования: «В судебной медицине мы ничего не угадываем, мы все доказываем».

В поисках твердых доказательств

Попов рассказал шокирующую историю того, как впервые пытались исследовать останки, обнаруженные в предполагаемом месте погребения монаршей семьи. В 1979 году писатель Гелий Рябов, местный геолог Александр Авдонин и их помощники раскопали часть захоронения, и вывезли три черепа в Москву. Столичный специалист, который осматривал останки, крайне безответственно отнесся к своим профессиональным обязанностям.

«Он посмотрел: на одном из черепов был золотой протез на шесть зубов, и сказал: это, конечно, император — так много золота во рту только у императора может быть. Другой череп он опознал как череп Анастасии, третий — как череп Алексея. Потом оказалось, что Алексея вообще в этом захоронении нет, череп «императора» оказался черепом горничной Демидовой, и вообще это были три женских черепа. Потом эти черепа пролежали на даче у Авдонина, как он говорил», — сообщил Попов.

Нежелание советских властей выяснять истину профессор объясняет тем, что откровенный разговор о расстреле Николая II, его супруги, детей и слуг (равно как и любая шумиха на эту тему) бросал тень на «священную» фигуру вождя мирового пролетариата. Ведь, по сути, с согласия Владимира Ленина было совершенно тягчайшее уголовное преступление, которое по закону необходимо расследовать, установить виновных и заказчиков.

Однако и в период господства демократии власти РФ не были заинтересованы в непредвзятом исследовании «екатеринбургских останков». Попов упоминает злополучную комиссию Черномырдина-Немцова (1997-1998), которая неприкрыто работала на положительный результат, игнорируя очевидные расхождения в фактах. Умысел фальсификаторов состоял в том, чтобы представить обществу «правду» к круглой дате — 80-летию со дня расстрела царской семьи.

«Хочу отметить, что я вообще в экспертизе проявляю максимальную осторожность в своих суждениях, всегда оставляю возможность для альтернативных суждений, если нет возможности что-то определенное утверждать. И вот здесь, поскольку прошло более 80 лет с момента убийства, наши выводы, естественно, не могли носить абсолютно категоричный характер. Кроме нас, кстати, работали другие специалисты, они были решительнее настроены и более склонны к категоричным суждениям, от чего мы все время предостерегали», — отметил Попов.

По его словам, с 1995 года, с «достаточной частотой» в России проводились разные конференции, на которых Попов и другие скептики убеждали коллег и политиков в том, что не стоит торопиться с выводами. Цель работы должна заключаться в поисках твердых доказательств. Он и его единомышленники (в числе которых, как ни странно, был заслуженный деятель науки РФ, профессор Виктор Трезубов) не нашли «достаточных доказательств». Попов подчеркнул, что настоящие ученые «никогда не потрясали своими дипломами и не говорили: «Вот, это царская семья».

В плену одной версии

Неудивительно, что у принципиального Попова произошел конфликт со следователем Владимиром Соловьевым, который курировал «царское дело». По его словам, Соловьев блокировал проведение исторической экспертизы, то есть анализ свидетельств очевидцев и участников расстрела, которые сильно расходились. Кроме того, следователь фактически скрывал факты, которые не встраивались в логику властей о подлинности «екатеринбургских останков».

«Выводы, которые мы сделали, не вполне его устраивали. Вот мы сказали, что среди останков обнаружены два зуба, которые не могут принадлежать никому из лиц, обнаруженных в этом захоронении... Мы до сих пор считаем, что это были зубы подростка, возможно, цесаревича Алексея. Но как можно было это выяснить? Легко и просто: берем один зуб и отправляем на генетическое исследование. Они этот зуб и отправили на исследование, проводился генетический анализ, зуб разрушился, а результата нет… Почему ничего не обнаружили? Может быть, следователь сказал, что такой результат в его канву не укладывается?» —  задает риторический вопрос Попов.

Профессор признает, что большинство фактов подводят к мысли о подлинности «екатеринбургских останков», но категорически неправильно находиться, как господин Соловьев, в плену одной единственно правильной версии.

«Говорят: «Попов изменил свою точку зрения»! Ничего я не менял. Я просто пытаюсь найти такие доказательства, чтобы было, как говорят немцы, триста процентов уверенности, что это именно царская семья, а не другие люди!» Люди невнимательно читают то, что я писал и говорил. Я говорил так: «Это могут быть Романовы. Это может быть Семья последнего русского Императора. Но достаточных доказательств для этого нет, и надо искать эти доказательства», — отметил Попов.

P. S. В советский и современные периоды по поводу «екатеринбургских останков», по сути, наблюдается одна и та же тенденция — нежелание учитывать противоречия ради выяснения истины, какой бы горькой она ни была бы. 20 августа 2000 года царская семья была канонизирована, и с этого момента вопрос о принадлежности найденных под столицей Урала черепов и костей приобрел еще большее значение.

Смотрите также: