Продолжаем серию материалов о национализации и деприватизации. Наш предыдущий материал был посвящен истории, которая сложилась вокруг Соликамского магниевого завода (СМЗ).

Совершенно очевидно, что с приходом государственников началась проработка вопроса пересмотра итогов приватизации. Однако под пересмотром итогов не следует понимать полную отмену результатов приватизации 90-х годов. Подобное принесет больше вреда, чем пользы

В настоящем материале рассмотрим два диаметрально противоположных подхода государства к частной собственности. В следующем материале — ещё два, но похожих друг на друга.



Для начала отметим тот факт, что в правительстве больше не имеется курса на дальнейшую приватизацию активов. В федеральном бюджете на 2022-2024 гг. практически не заложено доходов от приватизации государственного имущества. Они находятся на уровне статистической погрешности в несколько миллиардов рублей.

Конечно, за последние годы мы не видели крупных приватизационных сделок, однако еще в 2018-2019 гг. системные либералы в правительстве в открытую заявляли о возможности скорой приватизации РЖД, Аэрофлота и ряда других компаний. К счастью планам не суждено было сбыться, а подобных разговоров больше не ходит.

К настоящему моменту вырисовывается несколько подходов государства к частной собственности:

1. Частный актив управляется эффективно и приносит государству больше пользы, чем вреда

В этом случае что-либо менять было бы глупо. Отношение государства здесь строится по принципу «от добра добра не ищут». Яркий пример — металлургическая или же угольная отрасль. Данные сектора развиваются весьма динамично. Вмешиваться в управление металлургическими или угольными компаниями нет никакого смысла.

Вопросы появились только в этом году, когда благодаря сверхудачной ценовой конъюнктуре доходы металлургов и угольщиков стали бить рекорды, в связи с чем кратно выросли дивиденды. Однако вопрос касался именно перераспределения прибыли, а не управления активами. Для решения этого вопроса государство прибегло к налоговому инструменту. С 2022 года сектор ожидает рост НДПИ и часть сверхприбыли будет изыматься в пользу бюджета. Для зачисления прибыли в бюджет не обязательно управлять компанией: достаточно повысить налоги.

Также проблема заключалась в том, что металлурги и угольщики выводят прибыль в офшоры. Однако офшоризация — проблема всей экономики, а не конкретно этих двух отраслей. Поэтому решать ее нужно уж точно не с НЛМК или же СУЭКом, а менять федеральное законодательство для всех компаний вне зависимости от отрасли.

2. Отмена итогов приватизации

Подобных подход в настоящий момент тестируется в истории с Соликамским магниевым заводом (СМЗ). Он важен с той точки зрения, что Генеральная прокуратора собирается отменить итоги приватизации 1994-1995 гг. То есть, государство создаст прецедент, ведь значительная часть предприятий в 90-к годы была приватизирована с нарушением закона.
Однако для этого необходимо, чтобы совпал целый ряд условий. Приведём ключевые:



Деятельность предприятия относится к критически важной отрасли экономики




Банкротство/закрытие предприятия является угрозой национальной безопасности страны




Частный собственник управляет предприятием неэффективно: полученная прибыль не реинвестируется, обновления и модернизации основных фондов не происходит




Предприятие не выполняет своих социальных обязательств, что ведёт к подрыву социальной стабильности в регионе


Конечно, каждый случай является уникальным. Например, в ситуации с СМЗ совпало три из вышеназванных условий. Тоже самое произошло с группой FESCO, от которой зависит логистика портов Дальнего Востока. Что касается Башкирской содовой компании (БСК), то здесь сыграл свою роль последний пункт (социальная стабильность).

Разумеется, ко всему этому также относятся случаи, когда приватизированные активы уничтожались специально. В этом было много заинтересантов, начиная от иностранных государств, заканчивая частными компаниями-конкурентами (как иностранными, так и отечественными). В том случае, если доказано намеренное уничтожение актива, необходимо не просто национализировать предприятие, но привлекать бывших собственников к уголовной ответственности.

В настоящем материале было рассмотрено два подхода государства к частной собственности. В следующем материале рассмотрим ещё два.

Однако в очередной раз отметим, что нет смысла ждать полной отмены итогов приватизации. От этого решения будет больше вреда, чем пользы. Национализацию и деприватизацию необходимо проводить там, где это действительно необходимо. Если подобное не очевидно, то нас не затруднит подготовить дополнительный материал на эту тему.



Владимирский тракторный завод.


Деприватизация — умный вид национализации. Как государство возвращает своё


Продолжаем разбирать кейс по деприватизации.

В предыдущих публикациях мы разбирали два варианта отношения государства к частной собственности. В том случае, если деятельность частного предприятия является полезной и не несет угрозу национальной безопасности страны, нет никакого смысла вмешиваться в управление предприятием. Если государство видит излишки прибыли, то гораздо разумнее изъять ее с помощью фискальных инструментов.

В том случае, если деятельность частного предприятия направлена исключительно на получение прибыли, которая не реинвестируется в производство, а предприятие при продолжающейся политике станет банкротом, то выход здесь очевиден. Это пересмотр итогов приватизации 90-х годов. Подобный кейс реализовывается с Соликамским магниевым заводом (СМЗ), ранее — с компанией FESCO, Башсодой и т.д.

Сейчас же разберем иные случаи.

Помимо двух радикально противоположных сценариев, которые обозначены выше, имеется два промежуточных виде деприватизации

1. Государственно-частное партнерство

В данном случае подразумевается совместное управление предприятиями. Например, имеется важная отрасль. Однако в ней уже существуют частные игроки, которые управляют компаниями весьма эффективно. Благодаря им отрасль успешно развивается и показывает хорошие результаты.

С одной стороны, нет никакого смысла что-либо менять, пытаясь вмешаться в процесс. Но, с другой стороны, государство не может рисковать. Если сейчас все хорошо — это не значит, что такая ситуация будет продолжаться и впредь. Поэтому государство с помощью государственных компаний входит в уставной капитал предприятия, либо начинает косвенно его контролировать.

Ярким примером может служить компания «Трансконтейнер». Управляется она эффективно (учредитель — Сергей Шишкарев). Однако занимается чрезвычайно важной и перспективной отраслью — развитие контейнерных перевозок, перетягиванием транзита с Суэцкого канала.

Пару лет назад в учредительный капитал «Трансконтейнера» вошел «Росатом» (сейчас владеет долей в 30%). Таким образом государство, не вмешиваясь в управление «Трансконтейнером», осуществляет над ним пассивный контроль и, в случае угрозы, готово оперативно их устранить.

2. Деприватизация

Назовем этот случай так. Деприватизацию следует отличать от национализации, поскольку здесь не идет речь о том, что государство забирает предприятие, отменяя итоги 90-х годов.

В случае деприватизации государство в добровольно-принудительном порядке выкупает предприятие у частных собственников. Платит за это деньги, но возвращает активы под свой контроль.

Причин может быть много: это и стратегическая значимость той или иной отрасли, и необходимость встраивания того или иного предприятия в производственную цепочку и другое.

Пример — покупка «Роснефтью» компании ТНК-BP за 55 млрд долларов (если суммировать кэш, акции и т.д.). По итогу практически 10 лет, минувших с момента завершения сделки, можно сделать однозначный вывод: она себя полностью оправдала. Хотя тогда много скептиков критиковало эту покупку. Однако государство не просто вернуло себе своё, но и возвратило затраты с лихвой.

На наш взгляд, именно два подобных типа национализации/деприватизации (не важно, как назвать) будут наиболее распространенными в ближайшее время. Прямую национализацию по решению суда мы будем видеть не так часто. Как бы то ни было, тенденция на усиление влияние государства в экономике очевидна.

[url=]Константин Двинский




Смотрите также: