«Выжить после семи ударов ножом, если большинство ударов пришлось в жизненно важные органы, нереально. Это всё, что я вам могу сказать», - слышу я в телефонной трубке голос наглухо связанного тайной следствия судмедэксперта, а затем следуют короткие гудки.

В который раз включаю видеозапись короткого интервью с тем, кто с нечеловеческой жестокостью убил Дарью Туркину. Человек как человек. Перед камерами он тих и кроток. Его голос, доносящийся из-под куртки, которой он закрывает лицо, слаб и едва слышен:

- Почему вы ее убили?

- Поссорились, я там работал, - говорит предполагаемый (до приговора суда) убийца Даши, тщательно пряча лицо от камер.

- Из-за чего поссорились?

- Насчет работы… Что-то не понравилось ей, короче, и начал меня ругать. — коверкает русские слова гражданин «Кыргыз Республикасы». — В проходе я ее как бы… толкнул… я задел… а она меня начала ударить… И вот эта драка пошел, короче, у меня в руках нож был…

Тот факт, что Дарью не могла устроить работа, сделанная дрожащими от наркотической ломки руками, вроде бы, удивления вызывать не должен. А вот то, что иностранец-наркоман оказался в Московской области, выскользнув из-под наблюдения Главного управления по вопросам миграции Министерства внутренних дел РФ, лично меня смущает. 

Впрочем, простая арифметика, которой учат в начальной школе, мгновенно расставляет точки над «i». По данным на 2016 год в России работает 756 859 полицейских. А сколько у нас мигрантов, в том числе неучтенных? В одном лишь вышеупомянутом Ногинске на 120 000 жителей – по данным независимых экспертов 80 000 приезжих.

А в Москве? Статистика «довоенного» 2013 года говорила нам о том, что в столице работает более 800 тыс. граждан стран Средней Азии. Но более близка к реальности оглашенная цифра в 2 млн человек.

Много! Разве за всеми уследишь?

В феврале 2013 года Правительство Москвы сделало попытку обезопасить жителей столицы, сделав обязательным платный для мигрантов тест на наличие в крови психоактивных веществ. У приезжих эта инициатива понимания не нашла. Еще бы! Платить 1500 рублей при себестоимости теста в 200 рублей. Где это видано?

Лучше потратить эти деньги на что-нибудь другое. На наркотики, например. Ведь вряд ли за православный нательный крестик и сережки киргизскому гастарбайтеру, убившему Дашу Туркину, в ломбарде предложили больше.

Через час после выхода статьи нам уже звонили:

— Вы же понимаете, что убийцы не имеют национальности?! – гневно спрашивали у меня после выхода статьи, где указывалась всего лишь гражданская принадлежность подозреваемого, ставшая общественным достоянием в первые часы после убийства.

Конечно, понимаю. Ни у «аттестованной» шизофренички Гюльчехры Бобокуловой, гулявшей с головой четырехлетней москвички Насти Мещеряковой возле метро «Октябрьское поле» в феврале 2016 года, ни у натурализованного россиянина Акбаржона Джалилова, взорвавшего петербургское метро в апреле 2017 года и зачем-то посмертно лишенного «ошибочно» предоставленного ему за папины деньги российского гражданства, ни у гражданина «Кыргызы Республикасы», 7 раз воткнувшего нож в Дашу Туркину, нет никакой национальности. И вероисповедания тоже нет. Апатриды-атеисты!

Сейчас нас всех заставляют поверить, что всё вокруг происходящее – это «стечение обстоятельств». Следствие, так сказать, неустроенности мигрантов в нашем обществе. Отсутствие должных попыток адаптировать этих замечательных людей к традициями и культуре России.

Да и вообще – о чем, так сказать, речь? Если бы Дашу Туркину не убил заезжий наркоман из Кыргызстана, это мог бы сделать кто-нибудь другой (тоже – без национальности). Не отрежь Бобокулова голову Насте Мещеряковой, больная 4-хлетняя девочка могла бы уйти из жизни в результате врачебной ошибки. Ну а метро? Разве не мог его взорвать русский Федя, поссорившийся, например, с тещей или женой? Еще как мог.

Мы, русские, интернационалисты. Попрошу запомнить. У нас даже на престоле восседали гастарбайтеры. Правда, немцы. Но ведь до начала президентской гонки еще есть время! Чем Центризбирком не шутит? Вдруг кто-то из «новоиспеченных россиян» захочет порулить гоголевской «Русской Тройкой»?

А потом  нам позвонили общественные деятели и коллеги из Ногинска.

— Одной из ваших собеседниц была Алена К.! И теперь меня могут уволить с работы за то, что я выношу «сор из избы», — говорила мне моя коллега-корреспондент, работающая на «Ногинск-ТВ» - районном канале, демонстрирующего, как выяснилось, преимущественно Вечный огонь. Ее инициалы случайно совпали с инициалами одной из подруг Дарьи, которая дала мне интервью.

Решив разобраться, что происходит в тихом, некогда русском городке, я связался с представителями авторского антинаркотического проекта  «Клевер». Моя собеседница согласилась рассказать о том, какова ситуация в районе на условиях полной анонимности.

«Русская Планета» (РП): На ваш взгляд, смерть Даши — случайность?

«Клевер» (К): 100% это не случайность. Это закономерность. Отсутствие соблюдения миграционной политики, правил оформления мигрантов на работу, наркомания – были и остаются причинами трагедий и криминала. Беда могла произойти не с Дарьей, с кем-то другим. Но когда страну наводняют мигрантами с опасными заболеваниями и криминальным шлейфом, рано или поздно такое происходит.

РП: Что же именно случилось с Дарьей Туркиной?

«К»:  Официальные источники, с которыми в первые же часы после убийства связались, не веря в трагедию, сказали, что Дашу зарезал мигрант-наркоман, который 3 дня был в ломке. Потом в открытом доступе информация потихоньку «трансформировалась».

«РП»: С какой целью это делалось?

«К»: Сгладить общественное негодование, прикрыть чьи-то «пятые точки». Такое случается повсеместно. Знакомо?

«РП»: Ну, еще бы! Российские СМИ с удовольствием освещают ущербную миграционную политику Запада, но почему-то в самой РФ фигуранты громких дел мгновенно становятся некими обезличенными субъектами – без национальности, без гражданства, без родословной. У вас есть информация о том, почему убийство совершено с такой жестокостью?

«К»:  Жестокость — это реакция наркозависимого в состоянии ломки. Эти люди опасны, они потом и вспомнить не могут, что произошло. Это больные люди. Известно, что ему не давали расчет и инструмент.

РП: Почему?

«К»: он должен был что-то исправить в своей работе. Зная… а точнее, теперь уже знав, Дашу, не исключаю, что она могла категорично настоять…

«РП»: Мы провели эксперимент и, представившись Нурланом Мутуевым из Киргизии, приобрели за 1200 фиктивную регистрацию в Ногинске. Тяжело ли легализоваться в России, следуя «букве закона»? 

Фото: www.reg77.com

«К»: Торгово-промышленной палатой Ногинска полмесяца назад специально введена услуга по тестированию иностранных граждан русскому языку, основам государства. После сдачи тестов мигрант может рассчитывать не на фиктивную, а на настоящую легализацию.

«РП»: Большой наплыв желающих?

«К»: …Пока клиентов не было.

«РП»: Какова «наркоситуация» в районе?

«К»: Наркотики в Ногинском районе — самый доходный бизнес, который —без особых усилий! — приносит сверхприбыль для дилеров! По моим данным одна наркоточка в виде автомашины в среднем дает хозяевам 200 тыс. рублей в день.

«РП»: Приезжие вовлечены в «процесс»?

«К»: Еще бы! Мигранты, приехавшие на заработки, привлекаются к этому бизнесу легко и просто. Даже мы, жители Ногинска, получаем рассылки в мессенджеры с предложениями о работе и приобретении ПАВ (прим. авт. – психоактивных веществ). Соблазняют этой отравой и наших детей!

«РП»: Мигранты привозят в Ногинск наркотики? Являются их распространителями?

«К»: Они занимаются и тем, и этим. У нашего дома в палисадниках наркоманы постоянно откапывают закладки.

«РП»: Полиция пробует противодействовать этому?

«К»: Пробовали противодействовать дворовые собаки. Они подняли шум, почуяв чужих.

«РП»: Итог?

«К»: Собаки подверглись нападению. Одна была порезана.

«РП»: А люди, жители?

«К»: Был создан антинаркотический проект «Клевер», имеющий четыре «лепестка» — то есть, четыре направления деятельности: помощь, профилактика, реабилитация, борьба.  

«РП»: Какая именно работа велась?

«К»: Пытались бороться всеми силами… Оказывалась круглосуточная информационная помощь в чат-окне на специальном сайте по обращению граждан, столкнувшихся с ситуацией, связанной с наркотическими веществами. Проводились уроки безопасности в школах. Распространялись антинаркотические рекламные материалы… Хотели сотрудничать с правоохранительными органами… Нам даже удалось договориться со службой «112»  о приеме звонков. И звонили по нашей рекламе зависимые и созависимые!

«РП»: Ваши действия дали какой-то результат?

«К»: Проект попросту игнорировали. Чиновники даже заставили снять социальную рекламу, сделанную по гранту Президента РФ, с проспекта в Ногинске.

«РП»: Причина?

«К»: Людей, видите ли, пугала… 

Реклама, которая не понравилась ногинским чиновникам

«РП»: А как сложились отношения с «наркоконтролем»?

«К»: Я лично оказывала силовикам оперативную информационную помощь.

«РП»: ФСКН, а затем и полиция пресекали наркоторговлю?

«К»: Не знаю, что делала районная ФСКН, которая потом вошла в состав МВД РФ, но когда я сообщала им о торговой «автоточке», она вдруг «волшебным образом» перемещалась на другую улицу города.

«РП»: Где успешно продолжала свою деятельность?

«К»: Конечно!                                                       

«РП»: Пытались обращаться к руководству тех оперативников, с которыми вы общались?

«К»: Был разговор с начальником ФСКН еще до упразднения этой организации.

«РП»: Безрезультатно?

«К»: «Клевер» потом не пригласили на антинаркотическую комиссию. Потом еще раз не пригласили… а потом я устала стучаться в закрытые двери. Нет сил.

«РП»: «Клевер» работает сегодня?

«К»: Нет. Даже сайт, на котором 24 в сутки работало чат-окно, я уже не оплачиваю. Он «лежит».

«РП»: Выходит наркоманы и наркодиллеры в Ногинске победили?

«К»: Получается, так. Но поймите, мне хочется… очень хочется активизировать власть, правоохранительные органы, жителей города, где живу я, моя семья, мои друзья, которые порой уходят по такой «случайности», вовсе не на противостояние мигрантам, а на борьбу с преступностью, распространением наркотиков среди взрослых и детей. И, в конце концов, на соблюдение элементарных прав «общежития».

«РП»: Прошла неделя после смерти Дарьи Туркиной… Что-то меняется в Ногинске?

«К»: Я была на похоронах… Провожала Дашу. Людей на отпевании было очень много, море цветов. Батюшка призвал не плакать, и сказал, что Даше будет хорошо, и что мы с ней рано или поздно встретимся... По поводу ее смерти… Никаких комментариев и обсуждений не было. Зато по району пошли пересуды. Наверное, это жизнь. Я думаю о Даше постоянно. Она тоже хотела избавить мир от зла. И о том, что, если ничего не менять – то Даша не последняя. Далеко не последняя.

«РП»: Спасибо за вашу попытку изменить ситуацию.  

В 2016 году количество лиц, состоящих в Ногинском районе на учёте с диагнозом «наркомания», составило 22 956 человек. Наркоситуация в Московской области продолжает оставаться напряжённой.

Смотрите также: